Тайна булавки - Страница 37

Тэб должен был в этот день пить чай у артистки. Он снова улыбнулся.

Впрочем, лицо его тотчас же помрачнело: дело Трэнсмира начинало тяготить его – ему как журналисту надоело обо всем умалчивать.

Встретившись в этот день с Карвером, он откровенно сказал о том сыщику. Карвер понял его претензии и заявил:

– Теперь вы можете писать о чем хотите, исключая… булавки.

Журналист был в восторге и в самом веселом настроении направился в Централь-отель к мисс Эрдферн.

Молодая женщина встретила его очень ласково. Она протянула обе руки и приветствовала его крепким рукопожатием.

– Какой у вас усталый вид! – воскликнула она. – Точно вы не спали целую неделю! Вы все, вероятно, заняты этим новым убийством?

Она умолкла и стала разливать чай.

– Ведь Броун и есть тот человек, которого вы так старательно разыскивали, не правда ли? Вероятно, о нем и рассказывал И Линг?..

Тэб утвердительно кивнул.

– Несчастный! – с сожалением промолвила мисс Эрдферн. – А этот Вальтерс? Что с ним? Я видела его всего лишь раз, но он мне показался отвратительным!

Она быстро переменила тему разговора.

– Я получила предложение вернуться на сцену.

– Ах, так… – заметил Тэб.

– Да. Но я отказалась. Я ненавижу сцену. У меня связаны с ней самые тяжелые воспоминания…

Тэб вспомнил о письме, полученном им утром от Рекса.

– Знаете ли вы, что Рекс скоро возвращается? – спросил он. – Вам он больше не писал?

Молодая женщина отрицательно покачала головой. Лицо ее вдруг сделалось серьезным.

– Нет, он не писал мне после того странного письма, – ответила она. – Мне очень его жаль…

Тэб лукаво усмехнулся.

– О, не жалейте его! Этот беспутный малый уже вполне исцелился от своей сердечной раны. Юношеские увлечения никогда не бывают длительны…

– Вы рассуждаете, как седовласый старец! – весело воскликнула девушка. – А вы сами исцелились от своего увлечения?

– Какого? – быстро переспросил молодой человек. – Да, до известной степени…

– Что же вы подразумеваете под «известной степенью»? – спросила, улыбаясь, мисс Эрдферн.

– Я не совсем правильно выразился, – поправился Тэб. – Я хотел сказать: до известного времени…

Их взоры встретились, и артистка первая опустила глаза.

– На вашем месте, господин Тэб, – тихо сказала она, – я бы постаралась забыть о нем: влюбленные ведь бывают подчас решительно несносны…

– Вы находите? – упавшим голосом спросил журналист.

– Я находила это… – уточнила она и тотчас же переменила разговор: – Любопытно, чем теперь займется ваш Рекс? Он так богат… Я никогда не думала, что Трэнсмир оставит ему все свое состояние: старик часто ворчал на племянника за расточительность и праздность… Или Трэнсмир не оставил завещания и молодой Лендер унаследовал все по закону? Как ближайший родственник покойного?

– Нет, это не так, – ответил Тэб. – Старик оставил собственноручное завещание…

– Ах, вот что! – воскликнула мисс Эрдферн, уронив чашку.

Лицо ее было бледно, как полотно, в глазах светился ужас.

– Повторите то, что вы только что сказали!

– Что именно? – смущенно пробормотал Тэб. – Разве вы об этом не знали?

– О Боже… – прошептала молодая женщина. – О Боже… как это ужасно!

Тэб подошел к ней и участливо спросил:

– В чем дело, Урсула? Вам нехорошо?

Мисс Эрдферн грустно покачала головой

– Пустяки! – ответила она. – Это пройдет… Я сейчас вспомнила… Простите меня!

Она повернулась и выбежала из комнаты.

Тэб был совершенно ошеломлен. Он не знал, что и думать. Так прошло не менее четверти часа.

Наконец молодая женщина снова появилась. Она все еще была бледна, но уже вполне владела собой.

– Мои нервы никуда не годятся, – сказала она с усмешкой, как бы оправдываясь перед гостем.

– Но что вас так потрясло? – спросил Тэб.

– Право, не знаю, – устало ответила она. – Вы говорили о завещании, и я вспомнила все…

– Урсула, вы что-то от меня скрываете, – заметил с упреком молодой человек. – Почему вы так расстроились?

Она снова покачала головой.

– Я говорю вам всю правду, Тэб, – промолвила она, вдруг назвав его по имени.

Молодой человек густо покраснел. Она заметила свою оплошность и сказала:

– Простите, я назвала вас по имени… Старая театральная привычка. Собственно, мне нужно было звать вас так с первого дня нашей встречи… А теперь уходите! Я очень устала… Не возражайте!

– Но…

– Лучше приходите завтра, Тэб.

Глава 24

Над дверью строящегося дома И Линга была прибита дощечка с китайской надписью, в вольном переводе означавшей: «Да отразятся славой ваши поступки на ваших потомках». Вся мудрость Дальнего Востока была заключена в этом кратком изречении.

Несмотря на преклонение перед западной культурой, И Линг строго соблюдал восточные обряды и традиции.

В этот день он сидел на широкой ступени террасы своего нового дома и внимательно следил за постройкой. Китайцы как раз возводили вторую колонну.

И Линг посмотрел на солнце, поднялся и направился к выходу. На траве около дороги стоял маленький черный автомобиль. Китаец сел за руль, но не сразу пустил машину в ход. Он долго еще сидел в глубокой задумчивости.

Уже смеркалось, когда И Линг наконец тронулся в путь и скрылся за поворотом дороги.

Когда он подъехал к ресторану, слуга, встретивший его, сказал:

– Вас ждет дама в зале номер шесть. Она желает вас видеть.

Китайцу незачем было спрашивать имя дамы: лишь одна женщина имела право переступить порог зала № 6.

Он прямо прошел туда. Мисс Эрдферн сидела за столом. Перед ней нетронутым стоял остывший обед.